Мужики нервно курили на крыльце. Бабы уже расселись кучками по залу сельсовета и привычно квохтали, обсуждая последние новости: как вдова Митриевна уронила обручальное колечко в колодец, как Ленка поцапалась намедни с трактористом Эдиком и прочие события первостепенной, по их мнению, важности. Во дворе было пыльно. В пыли возились ребятишки: кто-то привязал к нитке овода и пацанята ухохатывались, наблюдая, как смешно кружится тот без одного оборванного крыла. Мужики на крыльце молчали, попыхивая козьими ножками и, время от времени, смачно шлепали по шее, убивая очередного комара-кровопивца. Жарко было, как в печи, где-то за лесом уже погромыхивало, кто-то заявил, что непременно быть граду, однако был послан в известное место.
Председатель колхоза Порфирий Григорьевич Зилантьев запаздывал. Он возвращался из района, где, по агентурным сведениям, получил утром список наград, к которым были (были ли?) представлены работники колхоза.
Народное терпение было вознаграждено сторицей и пыльная туча, появившаяся на горизонте и обернувшаяся трофейным виллисом, доставила председателя к сельсовету.
- Ну, чего толпитесь?! Быстро внутрь! – повелительно прикрикнул он на мужиков, затушивших сигареты, и первым, будто чеканя шаг армейскими сапогами, вошёл в помещение. Пока народ подтягивался и рассаживался на деревянных лавках, Порфирий Григорьевич уже успел разложить на грубой трибуне папки с документами, налил стакан воды из невесть откуда взявшегося графина и приготовился вершить судьбы односельчан.
Зачитав за полчаса последние спущенные сверху агитки и сводки, прогремев на весь зал о том, что план, мать его, опять не дотянули до 130 процентов, он перевёл дух. Зал же, напротив, затаил дыхание и стал ожидать главной части выступления.
- Ну а теперь, товарищи, предлагаю перейти к подвигам наших доблестных тружеников нивы. Но сначала!
Зал притих, будто осиновая роща перед бурей.
- Но сначала я вынужден заклеймить позором тех, кто не отдаёт все силы на благо нашей Родины! По списку!
- Значит так… Главный агроном. Крыланов. Здесь Крыланов? Нет? Позор, товарищи! Мало того, что он совершенно перестал интересоваться последними достижениями агротехники, так ещё и на коллективные собрания уже как квартал не является. Этот безответственный… товарищ будет лишён квартальных и премии!
- Следущий… щая… Пилотова! Где эта вздорная ба… э… доярка.
- Да здесь я, чё пристал-то, - хихикнула розовощёкая доярка, лузгая семечки, - чего я-то опять!
- Тебя, Полина Евгеньевна, выпороть по-хорошему надо б! Опять ты мне, б…, надои срываешь! А мне потом – из-за тебя – между прочим, на вид ставят в районе!
- Сам и доил бы тогда, своих коров-то, хоть какая б от тебя польза была! - залилась смехом Пилотова и, внимательный наблюдатель отметил бы, что часть женской аудитории тоже не смогла сдержать усмешки после заявления девки.
- Так. Ладно. Дальше. – Зилантьев чуть сбавил обороты, отступил и, вглядывался в список, кажется, собирая силы для последующей атаки. Он обрушился на, по его мнению, двурушника Эдика Энтова, который в очередной раз поменял сожительницу, на Эллионору Чернову, которая дурно отзывалась на людях о колхозе. И, напоследок, не преминул пройтись по Ветеркову и Вихрову, отлынивающим от работы в самую страду.
Наконец, все в зале могли передохнуть. Буря миновала и теперь спокойствие разливалось в глазах присутствующих, и даже у Зилантьева обнаружились маленькие морщинки в уголках губ. Начиналось приятное.
Председатель рассказал о том, что колхоз, как всегда, перевыполнил план, в этот раз – на 117 процентов, что под его умелым руководством был установлен новый рекорд по сбору гречихи, и что в районе колхозу пообещали предоставить в пользование молодого бычка.
Неторопливо осушив стакан воды, Зилантьев перешёл к награждению колхозных ударников. Почётные грамоты получили доярка-иммигрантка Милка Маэлтрова, механизатор Сергей Далхаров. Старушка Эдда Витальевна получила долгожданный бланк-патент, привезённый аж из областного центра за придуманный ей способ унавоживания посевов.
Ничто не предвещало скандала. Председатель раздавал последние вымпелы, тем, кто ещё не наработал на грамоту, когда усиленно соображавший что-то Вихров, наконец, смог сложить свои мысли в аккуратную стопку и медленно двинулся к Зилантьеву. Каким-то макаром он беспрепятственно добрался до трибуны, отпихнул председателя и, обдав его убийственным перегаром, закричал:
- Това… рищи… Это что… б… за х..ня, товар…щи! Как, б…, в две смены на чужом комб… не ху…ить, так Вихров. Как зерно, б…, ночами вывозить - снова Вихров! Как с этой вашей общест… ной столовой с..ной чё помочь – кто, я вас спрашиваю, а? А как бумажки получать, так, б…, какие-то б…ди нерусские? Что за х…ня-то, товарищи, а?
- Вихров, сядь на место! - гаркнул спохватившийся Зилантьев. Однако, призыв возымел обратное действие: разгорячённый жарой и поллитрой первача Вихров просто заехал Зилантьеву в рожу и заорал:
- Чё, харя фашистская, получил? Я тя ещё в сорок третьем, гада, запомнил – в одном полку служили. Ты, б…, тогда ещё ротой командовал, сколько мужиков, б…, угробил, с…а!
- Ах ты ж гнида, да я тебя сейчас урою, - поднимаясь с пола прорычал Зилантьев. Но мужики уже всем скопом набросились на председателя, удерживая его от необдуманных действий, повалили на пол и Вихрова, который, лежа, не переставал приговаривать:
- Ууу, гадёныш, недобиток, б…!
Вечер был испорчен. Бабы тихо разошлись по домам, мужики кое-как успокоили председателя и уволокли Вихрова к жене, посадив под домашний арест. На следующий день должен был состояться общественный суд.
